На главную
  Алексей Машенцев, Олег Меламед

СИЛА СУДЬБЫ.





Исполнено в саратовской синагоге на праздновании пурима в 1995 году, причем Алексей исполнил роль пьного казака.

Действие происходит в купеческом городе Саратове начала XX века.

 

I.                   Звучит увертюра.

 

ПРОЛОГ

 

Судьба:

Судьба – участник слишком многих драм.

Она и ныне, в этой самой драме,

Что мы сегодня представляем вам,

Во всей красе предстанет перед вами.

Сюжет сей драмы прост: Она и Он,

Она – в него, а Он – в нее влюблен,

Но он богат и славен, как герой,

 Она – всего лишь бедная еврейка,

И счастья нет!.. А кто всему виной?

Она – Судьба, разлучница, злодейка

Но может Богом быть дана тебе

Судьба идти наперекор Судьбе…

 

СЦЕНА 1.

 

Дом Мордехая. Мордехай и его племянница – бесприданница Эстер.

 

Мордехай:                      

Скажи мне, Эстер, что с тобою?

Что за печаль тебя томит?

К чему непрошенной слезою

Она в глазах твоих блестит?

 

Эстер:                          

Ах, дядя! Нет ни тайной страсти,

Ни совсти ужасных мук,

Ни недуга; но почему

Я не имею в жизни счастья?

 

Мордехай:                            

Ах, Эстер, Эстер!..

(поет)

Еврейское счастье строптиво:

Поманит – потом догоняй.

А ты молода и красива,

Но каждому не доверяй!

Умна, но наивна ты, Эстер,

А я знаю жизнь, я старик,

И хочу для тебя только счастья,

Немножечко счастья – абисселе глик.

 

Не знаешь, как жизнь закружится,

Какой тебе жребий падет, –

Быть может, подобно царице,

Спасешь ты еврейский народ…

Но Бог упаси раствориться,

Исчезнуть в народах других –

Боже правый, найди для евреев

Немножечко счастья – абисселе глик.

 

СЦЕНА 2.

 

Магазин купца Ахашверошева. За прилавком – управляющий А. Манн. Раскладывает товар, примеряет костюмы. Между прочим, среди иных товаров необыкновенной красоты белое платье. Звучит музыка: «Бублички», затем «Мечты Эстер». Входит Эстер.

 

Эстер:                  

Я снова здесь, средь стен зеркальных,

В обители моей мечты…

Мечта моя! Ты так реальна,

И так недостижима ты…

(поет)

В пыльный маленький город,

Где росла я ребенком,

Из Парижа весной

Привезли туалет.

В этом платье венчальном

Из белого шелка

Я мечтала, что сяду

В кабриолет.

В этом городе сонном

Балов не бывает,

Даже нет и в помине

Приличных карет…

Лишь А. Манн предо мною

Магазин закрывает,

Где висит это платье –

Мезон Лавалетт.

 

Я снова здесь. Зачем – не знаю.

Мечту рукою не поймать…

Да! Мне давно пора понять:

Чудес на свете не бывает…

 

 

Судьба:                    

Да, со словами ты неосторожна…

Так говоря, рискуешь ты, возможно,

Судьбу, к тебе пустившуюся в путь,

Неосторожным словом отпугнуть!

 

 

Звучит вступление к романсу Ахашвероша. Входит Ахашверош с цыганками.

 

Ахашверош:            

Я вновь возвращаюсь в забытый Саратов,

Опять меня манят мечты о былом…

Где дни беззаботные, сладкие грезы?

Их нет – это был лишь обманчивый сон.

 

                          

Обидно, досадно,

До слез, до мученья

Что в жизни так поздно

Я встретился с тобой –

А, Манн?!

 

Как раньше любил я красавицу Вашти,

Но эта гордячка была не права:

На пир не явилась! – так плакать хотелось…

Убил – а на сердце печаль и тоска.

 

Черную розу – эмблему печали

К ней на могилу принес прокурор…

Во всем виноваты, конечно, евреи.

Аман! А давай им устроим террор!

 

А ладно, забудем про жалких евреев:

Я знаю, не кончится это добром,

Забуду про Вашти. Найдешь мне другую.

Один я. Без ласк. Лишь мечты о былом.

 

Аман (поет):                           

Помнишь ли ты,

Как мы с тобою играли –

В детстве, как мы

Город любили родной?

В нем ты тогда

Еврея нашел бы едва ли,

Не было в нем

Еврейки тогда ни одной!

Как хорошо было в нем –

Ночью и днем!

 

Помнишь ли ты,

Как мы с тобой пили виски,

Водку, кагор,

Мадеру, «Аи» и «Клико»?

Помнишь ли ты,

Как мы тогда были близки?

Помнишь ли ты?

Помнишь ли ты?

Пусть это было давно,

Мне все равно.

 

Ахашверош (обняв Амана):         

Слушай! Как верно!

                  Растрогал, родной,

                       Дай я тебя поцелую…

(трижды целуются)

Эх…

(поет)

Как жажду, придя в магазин,

Измену забыть и любовь,

Но память – мой злой властелин –

Все будит минувшее вновь…

Аман, поскорей мне налей –

Мне некуда больше спешить,

Мне некого больше любить…

Аман, ты меня пожалей!

(рыдает на плече у А.Манна)

 

Звучит тема Судьбы. Входит Судьба. 

 

Судьба

(Ахашверошеву и Эстер):          

            Когда б вы знали,

            Как возможно счастье!..

            Но ваши судьбы не в моей ли власти

           Теперь, сейчас, – навек! – соединить

   В единую, нервущуюся нить?...

 

 

Тема Судьбы. Аккорд. Эстер и Ахашверошев встречаются взглядами. Эстер быстро выходит. Ахашверошев стоит, пораженный. А. Манн чувствует неладное.

 

А.Манн:          

Ахашверошев-очи…Ты чего? Помнишь иль нет? Давай еще по одной, а? Ты куда?

 

(поет)

Не уходи, побудь со мною,

Тебе верна душа моя!

Я магазинчик наш закрою –

Устрою праздник для тебя.

Не уходи, побудь со мной!

Ахашверош! Куда идешь ты?

Ее прекрасно знаю я!

Таких у нас еще найдешь ты,

Не отрекаются любя.

Не уходи, побудь со мной!

 

(Во время всей песни Ахашверошев делает попытки уйти, удерживаемый А. Манном. Во время последних слов он выходит, хлопая дверью.

А. Манн продолжает петь)

 

Ах так! Ушел! Ну пожалеешь!

Гляди, дождешься у меня!..

Погром устрою для евреев,

А подпись будет не моя!

Подпишешь сам, своей рукой.

Ха-ха-ха!!!

 

ЗАНАВЕС.

 

СЦЕНА 3. ТАЙНЫЕ ЗАМЫСЛЫ А. МАННА.

 

Подпольная типография. Звучит музыка. А. Манн печатает листовки.

 

А. Манн:                 

Здесь, ночью, тайно, в тайном месте,

Наедине с одной Луной,

Коварный план ужасной мести

Я обсуждал с самим собой.

Страшись, распутная жидовка,

И ты, о, прежний мой кумир:

Вот меч мой – вот моя листовка,

Что потрясти способна мир!

Она мала – и тем опасна:

Народ не терпит долгих слов,

А здесь же – все предельно ясно:

«Спасай Россию! Бей жидов

 

Печатает дальше. Встает, бросает листовки в публику.

 

ЗАНАВЕС.

 

СЦЕНА 4. НА УЛИЦЕ.

 

Пустынная улица. Страшно. Разбросанные листовки. Выходит мало чего замечающая Эстер. Читает письмо купца Ахашверошева с объяснением в любви и приглашением отобедать с ним в ресторане на Немецкой улице. Выходит Мордехай.

 

Мордехай:                  

Тьма над бездною и страшно,

Город в запустении.

Ты одна в такое время –

Странное видение!

Доченька, пойдем домой!

Здесь опасно…Боже мой!

(замечает письмо)

Что это, Эстер?...

(читает)

Нет предела вероломству! Что вижу я!

 

(поет)

Куртизаны, исчадье порока!

За позор вы не много ли взяли?!

Вы погрязли в разврате глубоко,

Но не отдам вам племянницы моей!

Вместе с Богом я боязни не знаю,

Вместе с Ним перед вами явлюся,

Всех евреев от вас защищая,

За Эстер жизнь готов я отдать!

 

Эстер плачет. Звучит гопак. Появляются казаки. Танцуют. Заигрывают с Эстер. Вдруг видят листовки. Один поднимает с пола, свистит от недоумения.

 

Первый казак:                   

Что такое за бумага?!

Кто здесь грамоте учен?

 

Второй казак:                    

Эй, Петро! А ну, бродяга,

Прочитай-ка, что почем!

 

Петро (чешет в затылке):         

Буквы мелкие какие

 

Второй казак:                    

Ну, читай!

 

Первый казак:                                    

Читай-читай!

 

 

 Петро (читает):               

«Бей жи-дов…Спасай Рос-си-ю

Что хватаешь? Не замай!

 

     Первый казак:                    

Что-то там еще пониже

Ты еще не прочитал…

 

Петро (осмелев):               

Отойди-ка: плохо вижу –

Перед самым светом встал!

«Куп…Ку-пец А-хаш-ве-рошев

 

Первый казак:                   

Во дают! Вот это да!

Мы вчера пропили лошадь

В той харчевне у жида.

Так теперь-то, брат Петруха,

Мы себе ее вернем!

 

Второй казак:                   

То-то будет заваруха!

Погуляем и попьем!

 

Первый казак (обращаясь к Эстер,

Мордехаю, залу, потрясая листовкой):  

Ну, жиды! Не жди хорошего

От купца Ахашверошева!

 

 

Звучит музыка. Казаки, приплясывая, уходят, пригрозив на прощанье Эстер и Мордехаю.

 

 

Мордехай (задумчиво):         

Да…Не жди хорошего, Эстер, не жди…

 

(поет)

 

Я знаю, Эстер, что-то здесь случится,

И снова кровь евреев будет литься,

Снова будут плакать дети,

И однажды на рассвете

Разорвет покой предсмертный крик.

 

Я не хочу, чтоб это повторилось,

Но неужели жизнь не изменилась?

Неужели не довольно,

Ведь евреям больно, больно,

Ну поймите ж это, господа.

 

Долго ль будем мы блуждать по свету?

Есть вопрос, но нет – увы – ответа.

Бог ушел в изгнанье с нами,

Мы ж Его забыли сами,

Так вот и живем, закрыв глаза…

 

Как трава мой народ –

Растоптали его,

Не осталось на долю его ничего.

Ты явиться должна

На купеческий пир

И спасти наш народ,

Ибо злобен весь мир,

Им нет дела до нас –

Мир не станет кричать,

А спокойно и ровно

Сможет молчать.

 

ЗАНАВЕС.

 

СЦЕНА 5. ПИР.

 

Ресторан на ул. Немецкой. За столиками с изысканными блюдами и напитками – А. Манн, Ахашверошев и Эстер.

 

Ахашверошев:                

Попробуй, Эстер, ветчины,

Отрежь от этого вот края:

Как в селените свет Луны

В ней лучик солнечный играет.

Такой, ей-богу, не найдешь,

Хоть целый мир ты обойдешь,

Хоть целый век ищи по свету!

 

Эстер:                           

Я не желаю пищу эту.

 

Ахашверошев:               

Тогда вина? Его мой дед

На случай праздника в подвалах

Держал и говорил, бывало:

«Вина нигде такого нет!»

Хоть целый свет ты обойдешь,

Вина такого не найдешь,

Таких закусок не отыщешь!

 

Эстер:                              

Я не желаю этой пищи.

 

Ахашверошев:                  

Не ешь, не пьешь, не веселишься,

 Улыбка не слетает с губ…

Как будто ты меня боишься,

Как будто я тебе не люб!

Скажи мне, Эстер, что с тобою?

Что за печаль тебя томит?

К чему непрошенной слезою

Она в глазах твоих блестит?

Скажи мне, Эстер, умоляю!

 

Эстер:                            

Я…этой пищи не желаю.

 

А. Манн:                      

Что ж…Пробил час, Ахашверош.

Ты, слуха и очей лишенный,

Узнай, кого берешь ты в жены,

Кому ты сердце отдаешь!

Я знаю, тяжела, горька

Вся правда для тебя, быть может,

Но честь твоя всего дороже,

И честь твоя чиста…пока.

Узнай, о чем она молчит,

И что она скрывает ловко:

Она жидовка! Да, жидовка!

А дядя – самый главный жид!

Они – не будь я Альфред Манн! –

Тебя вдвоем приворожили,

И обобрать тебя решили,

Залезть рукою в твой карман!

Воспрянь от тягостного сна,

Прозри, ты, зрения лишенный!

Гляди, кого берешь ты в жены!

Гляди, кто – ты, и кто – она!

 

Судьба:                    

Решайся. Медлить невозможно боле.

Судьба бессильна здесь; в твоей же воле

Сейчас ответить правдою на ложь.

Спаси себя – и свой народ спасешь.

 

Ахашверошев:           

Вот это гром средь бела дня!

Что ж ты молчишь? Мы ждем ответа…

 

Эстер:                                 

Да, я еврейка. Если это –

Моя вина, казни меня.

Да, я еврейка. Но едва ли

Я оправдаюсь пред тобой –

Смотри же, сколько мы стяжали,

Как мы отмечены судьбой!

Да, я еврейка. Сколько счастья

Нам выпало за сотни лет:

В ладах с собой, с другими, властью,

Живем без горя и без бед!

Да, я еврейка. Путь наш ровен,

Дорога наша широка,

Гляди: ни капли нашей крови

Никто не пролил за века,

Никто нас не сживал со света,

И оскорбить считал за грех…

Да, мы евреи. Если это

Считать виной – казни нас всех!

 

(Бросает на стол листовку. Убегает. Ахашверошев подбирает листовку. Прочитывает)

 

А. Манн:                        

Кого ты слушаешь?! Кого?!

 

Ахашверошев (указывая на листовку):       

А это вот – твоя работа?

 

А. Манн:                         

Я… Я, ей-богу, не того…

 

Ахашверошев:               

Так…Я сейчас убью кого-то!

 

Судьба:                        

Я думаю, разумней было бы

Отдать его на произвол Судьбы.

 

ЭПИЛОГ

 

Судьба:   

Ну, что же?.е без помощи моей,

Финал у драмы вышел честь по чести:

Порок наказан, обличен злодей,

Влюбленные сердца, как надо, вместе,

Евреи спасены. И дай им Бог

Поменьше роковых для них эпох.

А если вдруг отыщется чудак,

Который скажет: «Так, мол, не бывает,

Мол, в жизни все кончается не так», –

То я, на всякий случай, отвечаю:

Когда б у драмы был иной финал,

Тогда б ее смотреть никто не стал.

 

(КОНЕЦ)

 

СЦЕНА 6. ХУПА.

 

Звучит фрейлехе. Входят мальчики с хупой.  Выводят жениха-Ахашверошева, прошедшего гиюр. Затем выводят невесту-Эстер. Мордехай. Жених, пригубив вино, передает бокал невесте, затем разбивает бокал.

 

Мордехай и хор:                           

Симан тов

У мазл тов

У мазл тов

У симон тов

Иие лану: 3 раза

Ве аль коль Исраэль.

 

СЦЕНА 7. ФИНАЛ.

 

Все выстраиваются и поют заключительную песню про еврейское счастье.

 

Со временем в ногу шагая,

Боясь упустить свой черед,

Себя мы самих обгоняем,

Стремясь все вперед и вперед.

А время нам ставит подножки

И учит чужих и своих,

Что, друзья, нам, евреям,

Идти по одной лишь дорожке,

И в этом наш «глик».

 

Ой, винемитен

Абисселе мазл

Абисселе хочек

Абисселе глик

 

А эта дорога, хаверим,

К Всевышнему прямо ведет.

И верим мы или не верим,

А в этом нам очень везет.

 

Увидев историю эту

И много историй других,

Обратите вниманье: ведь вот оно – счастье.

Аидеше мазл ун глик.

 



                                               1996.