Жил весело - такое было время.

  Любил кутить, был выпить не дурак,

  Людей любил - дружил почти со всеми.

  И остальным, по сути, был не враг.

                                                (1994)

 

            Такими строчками саратовский поэт Алексей Машенцев лаконично обрисовал самого себя, то есть показал, каким воспринимали его множество друзей и знакомых. В любой компании, в самом разном обществе он очень быстро становился своим, располагал людей к себе, удивительно органично адаптировался к окружавшей его среде.  

Это свойство он передал и стихам: легкие, веселые, ироничные, порой саркастичные, позже - грустные, меланхолические - они находят отклик у читателя с разными вкусами и требованиями. Главный их секрет в том, что они лишены искусственности, рождались от чистого и большого сердца доброго и талантливого человека.

Друзья его редко называли Алексеем, Лешей, чаще - Мар, Марушка. Прозвище возникло еще в старших классах бывшей тринадцатой школы (ныне Физико-Технический Лицей), где он был неизменным ведущим всех вечеров и праздников. Поэтому увлеченные романами Дюма и Виньи однокашники называли его Сен-Маром, в честь церемонимейстера и шталмейстера Людовика Справедливого. Впоследствии о французском графе все забыли, а прозвище, сократившееся до лаконичного "Мар", стало вторым именем.

Чем только не была отмечена Марова юность: десятки друзей, сотни выступлений на самых разных площадках, квартирниках, тысячи влюбленностей, миллионы самых причудливых пирушек и вечеринок, один академический отпуск, твердая уверенность, что "меньше часа - не опоздание", радио- и телепередачи... и немного стихов.

Жизнь Мара - яркий калейдоскоп, в котором переливается буйными красками суетная эпоха Девяностых.  

 

Принято считать, что люди с филологическим образованием крайне редко становятся самобытными литераторами - слишком крепко засело в их  пассивной памяти литературное наследие: хочешь сказать что-нибудь свое - глядишь, а вылетела цитата, уже кем-то произнесенная. Машенцев смог стать редким исключением из этого грустного правила, потому что филолог всегда сосуществовал в нем с математиком. Наброски стихов в его тетрадях постоянно соседствовали с какими-то причудливыми уравнениями. Конечно, влияния, заимствования, цитаты имели место, особенно в раннем периоде его творчества - от этого никуда не денешься. Однако, чем дальше, тем органичнее заимствованные элементы преломлялись в самобытном образе лирического героя, «перемалывались» потрясающей иронией - по отношению к предмету изображения, к читателю, к себе самому, пишущему эти строки…

 

Стихи... Простор для критики немалый -

Помелешь языком про узость тем,

Про то, что подражал кому попало,

И неудачно. Или не совсем...

Банальность рифм, отсутствие основы,

Стандартность мысли, прочая мура...

(1994)

 

Большинство стихотворений сначала исполнялись автором на поэтических сходках, вечерах, просто в компаниях, и только потом приходили к читателям в виде альбомов, немногих публикаций, самиздатовских сборников. В результате этого на восприятие текстов огромное влияние оказывала яркая, оригинальная авторская интонация. Лучше Машенцева никто не читал его стихов - это единодушное мнение его слушателей.

 Алексей был еще и блестящим актером. Он удивительно тонко умел чувствовать чужой текст, и благодаря этому качеству, исполняя чью-то вещь, он становился практически ее соавтором. Ему нравилась сцена, он умел распространять на людей свое неиссякаемое обаяние, умел мгновенно завладевать вниманием аудитории и вызывать восторженную реакцию у публики.

 

            Вполне ( и рано) реализовавшись как автор стихотворений, Алексей постоянно тянулся к большой форме. Попыток выйти на другой жанровый простор было множество. Пробовала писаться драма, в которой пятистопным ямбом органично переплетались цитаты из «Гамлета», «Ревизора» и «Бориса Годунова»; перекладывался в стихотворную форму фантастический рассказ П. Буля «Когда ничего не вышло у Змея»; сочинялся русскоязычный ответ мюзиклу «Кошки». Однако эти амбициозные замыслы не дошли до завершения. При этом Машенцев ежегодно писал для саратовской синагоги «пуримшпили» - пьесы, исполнявшиеся в праздник пурима и представлявшие оригинальные интепретации библейского сказания об Эстер (Эсфири. Каждый пуримшпиль открывал в поэте дар остроумного использования атрибутов разных эпох, стилистических штампов и цитат для создания абсолютно нового прочтения хрестоматийного сюжета.

            Еще одна интересная история связана со стилистическим мастерством и широким филологическим кругозором Машенцева. В 1995-1996 годах Алексей вместе с Наталией Кочелаевой озаботились созданием литературной мистификации: планировалось написать ряд текстов, якобы принадлежавших перу малоизвестной поэтессы Серебрянного века, сотворенной по образу и подобию Черубины де Габриак, затем выпустить в печать эти стихи под видом репринтного издания и выдать за сенсационную находку. Дама, сначала существовавшая под псевдонимом Леди Апрель или Апрелесса, постепенно получила имя, обросла произведениями, биографическими подробностями. Но когда цикл уже подходил к концу, оба мистификатора остыли к своей идее и легко открывали авторство стихотворений. Однако при всей несерьезности подхода каждому из них удалось создать изящные стилизации, чередующие литературное пародирование с хорошо завуалированным стебом над доверчивым читателем. Стихотворения Машенцева, «подаренные» им "польской эмигрантке" Полине Богуш вынесены на отдельную страницу. 

В 1997 году легендарный ловелас встретил главную любовь своей жизни - Свету Куприну. Они поженились в 1999 году. Твердость характера и бескомпромиссность Светы стали для Мара хорошей опрой в период зрелости. 

 

В какой-то момент в творческом видении Алексея наметился перелом. Его поэзия стала более серьезной, вдумчивой. Друзья и устойчивый круг читателей по-прежнему ожидали от него веселых и легких вещей, а стихи выходили вовсе не похожими на ранние. Тяготели к какой-то невесть откуда взявшейся безысходности. К ним автор и относился по-другому - не спешил, как прежде, демонстрировать - будто писал их только для себя. Перемену замечали, пытались выяснить и понять причину изменения настроения, интонации, образного строя. Но комментариев Леша давать тоже не спешил. Улыбка проскальзывала меж строчек все реже, и, промелькнув, пыталась  перечеркнуть выглядывавшую меланхолию. Осень маровской поэзии. Никто не знал, что это осень маровской жизни...

 

Вообще,  на всем протяжении своей поэтической жизни Машенцев (как и многие литераторы) неоднократно шутил над Смертью, тихонько высмеивал ее или открыто сомневался в ее неотвратимости. Капризная дама терпела, но недолго…

 

   Одухотворите тишину,

  Отворите двери в Царство Света:

  Я хочу окончить этим летом

  Эту предпоследнюю войну.

  Я не буду быть и видеть сны,

  Я не буду спать и просыпаться:

  В этом Царстве я хочу остаться -

Одухотворенной Тишины.

(1990)

 

«... Дар поэта каркать - не скинешь, не продашь, не обменяешь на что-либо нужное в хозяйстве», - его собственные слова.  Леша погиб в автокатастрофе 12 августа 2003 года. Книгу его стихов, компакт-диск с записью его выступлений  мы делали без него.

Этим сайтом мы хотим продлить жизнь нашего Друга, так несвоевременно и так несправедливо оборванную. Хотим поделиться своей любовью к этому чудесному человеку, раскрасившему жизнь своих многочисленных друзей, слушателей читателей.

 

ФОНД МАРА

 

Вот тогда и скажи: «Писал, но это ли главное?..»

Или даже не так, если врешь - выходит вычурно;

лучше просто: «Если б Ты знал, до чего же славно я

пожил, дожил, выжил» (ненужное - вычеркнуть).

(1997)